— О, мистер Олденбок, это мой маленький секрет, допрый сэр! Ви долшны простить мне, если я его не открою. Но я скажу вам, что есть разные пути… да вот хотя бы сон, который снится вам три раза, это очень хороший способ…

— Очень рад это слышать, — сказал Олдбок. — У меня есть счастливый друг, — при этом он покосился на Ловела, — которого часто посещает королева Мэб.

— Кроме того, бивают симпатии и антипатии и удивительные природные свойства различных трав, а такше магического жезла.

— Я предпочла бы посмотреть на эти чудеса, а не слушать о них, — сказала мисс Уордор.

— Ах, моя высокочтимая молодая леди, сейчас не время, чтобы сотворить большое чудо и найти все церковные сосуды и монеты. Но, чтобы достафить удофольствие вам, и моему покрофителю сэру Артуру, и преподобному господину пастору, и допрому мистеру Олденбоку, и мистеру Лофелу, тоже очень приятному молодому тшентльмену, я покашу вам, что мошно, очень даже мошно, открыть источник, маленький водяной ключ, скрытый в земле. Для этого не нушно ни мотыги, ни лопаты и вовсе незачем копать.

— Гм! — проворчал антикварий. — Я слыхал об этой загадке. Но от такого умения в нашей стране мало проку. Вам следовало бы отправиться в Испанию или Португалию и там с пользой употребить его.

— Ах, мой допрый мистер Олденбок, там инквизиция и аутодафе. Там меня, простого философа, объявили бы великим колдуном и сошгли.

— Они зря истратили бы уголь, — заметил Олдбок. — Однако, — продолжал он шепотом, обращаясь к Ловелу, — если бы они выставили его у позорного столба, как одного из самых наглых мошенников и болтунов, каких только видел свет, воздаяние более точно соответствовало бы его заслугам. Впрочем, поглядим: он, кажется, хочет показать нам какой-то фокус.

И действительно, немец теперь подошел к рощице на некотором расстоянии от руин и сделал вид, будто усердно разыскивает прут, годный для его волшебных целей. Срезав, осмотрев и отбросив несколько веток, он наконец выбрал небольшой побег орешника с раздвоенным концом и объявил, что этот прут обладает всеми свойствами, нужными для его опыта. Держа концы развилки так, что прут торчал прямо вверх, Дюстерзивель начал обходить разрушенные нефы и аркады, а остальные с удивлением вереницей следовали за ним.

— Я думаю, здесь не было воды, — сказал он, обойдя несколько зданий и не находя якобы ожидаемых им признаков. — Я думаю, эти шотландские монахи находили воду слишком холодной для климата и всегда пили допрый вкусный рейнвейн… Что это? Ага! — При этом восклицании его спутники заметили, что прут принял наклонное положение, хотя немец как будто по-прежнему крепко сжимал его пальцами. — Да, разумеется, здесь есть вода, — добавил немец и, поворачиваясь из стороны в сторону, смотря по тому, куда отклонялся прут, добрался наконец до пустого помещения без крыши, в котором когда-то была монастырская кухня. Едва он вошел туда, как прут повернулся у него в руках и застыл концом вниз. — Да, это здесь! — продолжал чудотворец. — И если ви не найдете воды, то мошете назвать меня дерзким обманщиком!

— Я воспользуюсь этим разрешением, — шепнул антикварий Ловелу, — найдет он воду или нет.

Слугу, явившегося с корзиной холодных закусок, послали в расположенную неподалеку хижину лесника за киркой и топором. После того как с места, указанного немцем, удалили камни и мусор, показались стенки обычного колодца. Когда при содействии лесника и его сыновей был убран слой щебня, в колодце начала быстро подниматься вода — к удовольствию философа, удивлению дам, мистера Блеттергаула и сэра Артура, недоумению Ловела и смущению недоверчивого антиквария. Впрочем, он не преминул снова заявить Ловелу на ухо свой протест против такого чуда.

— Это просто трюк, — сказал он. — Прежде чем проделывать свои таинственные махинации, мошенник так или иначе узнал о существовании этого старинного колодца. Обратите внимание на то, что он сейчас скажет. Или я сильно ошибаюсь, или все это лишь прелюдия к более серьезному обману. Смотрите, как он пыжится и важничает после своего успеха и как бедный сэр Артур восхищается этим потоком чепухи, который тот изливает на него под видом основ оккультной науки!

— Ви видите, мой допрый покрофитель, ви видите, моя допрая леди, ви видите, почтенный доктор Блеттергаул, и ви такше, мистер Лофел, и мистер Олденбок, мошете видеть, если соблаговолите, что наука не имеет других врагов, кроме нефешества. Взгляните на эту малую веточку орешника. Единственно, на что она годна, это посечь ребенка. («Для тебя я взял бы девятихвостую кошку! » — шепнул Олдбок в пространство.) Влошите ее в руки философа — пиф-паф! — и она делает великое откритие. Но это пустяк, сэр Артур, сущий пустяк, почтенный доктор Блеттергаул, пустяк, милые леди, юный мистер Лофел и допрый мистер Олденбок, по сравнению с тем, что мошет сделать наука! Ах, если б нашелся челофек, у которого хватило бы смелости и ума, я показал бы ему кое-что получше колодца с водой… Я показал бы ему…

— Для этого потребовалось бы также немного денег, не так ли? — спросил антикварий.

— Э, самая малость, о которой не стоит и говорить! — ответил мудрец.

— Я так и думал, — сухо заметил антикварий. — А я пока что, без всякого магического жезла, покажу вам превосходный паштет из дичи и бутылку лондонской мадеры особой марки, и думаю, что эти блага не уступят всему тому, что может явить нам наука мистера Дюстерзивеля.

Пиршественные яства были расставлены, как выражался Олдбок, fronde super viridi, под огромным старым деревом, называвшимся «дубом приора», и общество, расположившееся в его тени, отдало должное содержимому корзины.

ГЛАВА XVIII

Когда легкий завтрак был окончен, сэр Артур возобновил разговор о тайнах магического жезла, о которых он уже раньше беседовал с Дюстерзивелем.

— Мой друг мистер Олдбок теперь будет с большим уважением слушать ваш рассказ о новейших открытиях, сделанных в Германии членами вашего сообщества.

— Ах, сэр Артур, не следовало касаться таких фещей при этих тшентльменах. Именно недостаток доферия, или, как ви говорите, веры, и портит подобные великие дела.

— Позвольте по крайней мере моей дочери прочесть записанный ею рассказ про Мартина Вальдека.

— О, это очень правдифый история. Но мисс Уордор такая лофкая и такая умница, что сделала из нее настоящий роман. Гете и Виланд не сделали бы лучше, честное слово.

— По правде говоря, мистер Дюстерзивель, — промолвила мисс Уордор,

— в этой легенде романтическое настолько преобладало над правдоподобным, что мне, влюбленной в царство сказок, просто невозможно было удержаться и не внести несколько штрихов, чтобы сделать это произведение более совершенным в своем роде. Однако вот оно, и если вы не склонны покинуть эту тень, прежде чем немного спадет дневная жара, и будете снисходительны к моему неумелому изложению, то, может быть, сэр Артур или мистер Олдбок прочтут его нам.

— Только не я, — заявил сэр Артур. — Я никогда не любил читать вслух.

— И не я, — сказал Олдбок, — ибо забыл дома очки. Но ведь с нами Ловел, у него острое зрение и приятный голос. Что касается мистера Блеттергаула, то, насколько мне известно, он ничего не читает, опасаясь, что его заподозрят в чтении своих же проповедей.

Таким образом, чтение рукописи было возложено на Ловела, и он не без трепета принял переданные ему смущенной мисс Уордор листы со строками, начертанными той прекрасной рукой, обладание которой он счел бы высшим блаженством, какого только мог ожидать на земле. Но сейчас необходимо было подавить свои чувства. И, бегло проглядев рукопись, как бы для того, чтобы лучше ознакомиться с ее характером, он преодолел волнение и прочел обществу следующий рассказ.